... И когда началась война, нас 7 дней не отпускали с фабрики. Кругом бомбят. Все горит. Людей эвакуируют, а я не могу сбегать домой. Посмотреть, что с моими. Ведь жили уже на Кайдановском тракте, а потом улицу переименовалина улицу Чкалова, в доме на пятом этаже. Очень близко аэродром и железная дорога. На четвертые сутки все же отпустили. Увела я их к аэродрому и договорились, что встретимся в деревне Пятевщине в 22 км от Минска к западу, а сама снова на фабрику. Кстати, она уцелела. Ни один осколок не упал на ее территорию. С приходом немцев нас распустили по домам. (дядя дополняет: Мама рассказывала, что начальство сбежало, а их отправили на восток, в эвакуацию. Всех идущих обстреливали с самолетов. Было много убитых. Пошел слух, что дорога впереди перерезана немцами. Повернули обратно. Идущих в Минск не обстреливали. Мама шла и переворачивала трупы детей для опознания. Думала, что нас могли убить.)
Найдя свою семью, мы устроились на квартиру вновь на Разинской.
Дядя: Ко мне подошел чужой мальчик старше меня на 3-4 года и предложил показать самолеты. Я согласился. Он меня привел на стадион Динамо. На всем поле были свалены грудами наши двухкрылые самолеты.
Мальчик влез на сиденье, я тоже, и начал управлять подкрылками, которые скрежетали. Немец – караульный услышал и крикнул «Хальт». Мы бегом в подтрибунные помещения и, далее, на улицу. Пошли в дом правительства. Там в комнатах окровавленные бинты. Подошли к комнате – сейфу. Дверь не вскрыта, но была пробита дыра в стене толщиной более метра. Затем мальчик отвел меня домой и сказал: «Зачем ты пошел со мной, я мог бы тебя оставить там». Меня это неприятно поразило.